Волчье логово

И настал День Творения, и создали тогда великие Боги твердь, море и небо. К полудню взрастили они леса и луга, сотворили степи и пустыни, проложили реки, устремив их к морям, и украсили лик Мира озерами. И населили они небо птицами, леса и степи - зверями, воды - рыбами... К закату сотворили великие Боги крылатых драконов, искусных в магии, меняющих облик и исполненных всякого знания. И только к полуночи был создан род людской.

Так говорит "Книга Сотворения".

И началась война людей с драконами. И погиб бы род людской... Но не ведали драконы дружбы и верности, и не помогали даже собратьям своим, попавшим в беду. Не признавали они власти над собой, и только личные желания были для драконов важны.
Эта война, в которой люди отстаивали свое право жить, для драконов была лишь забавой. Опасной забавой, но тем более увлекательной. Не часто удавалось людям убивать драконов, хотя меткие стрелы порою повергали наземь крылатый ужас небес. Гораздо чаще сгорали в негасимом драконьем пламени села и города.
Но люди боролись за жизнь. Они не были мудры, но хитрость и осторожность помогала им выжить. Не были они и сильны, но их упорство и чувство единения противостояли всемогущим и бессмертным драконам - старшим детям Богов.
И случилось чудо: надоела драконам забава. И улетели они в иные миры, где нет рода людского. А те, что остались, залегли в вечную спячку. И не видели с тех пор в Мире ни одного дракона...

Так говорит легенда.

В 5702 году э.л. Федерация Сарис предъявила республике Тоднар территориальные претензии. Официальное заявление Верховного Протектора Сариса, составленное в ультимативной форме, содержало требование вернуть Сарису Центральную равнину, завоеванную племенами тодо-нэор в 4375 году э.л. у империи Сарисо-ирч, и составлявшую 69% территории республики.
Никто в республике не принял эти претензии всерьез.
В 5704 году Федерация Сарис без объявления войны вторглась в Тоднар. В первый месяц войны войска Сарис заняли территорию пяти областей, население которых было полностью уничтожено в течение следующих двух недель. Городам, существовавшим во времена империи, возвращались древние названия.
Армия Тоднара была вынуждена отступать под напором десятикратно превосходящего врага, имевшего к тому же абсолютное господство в воздухе после уничтожения республиканских ВВС.
Только через год наступление Сариса удалось приостановить, но ресурсами для контрнаступления Тоднар не располагал.
В 5707 году...

Так говорит История.

- Прошу Вас, капитан! Генерал ждет.
- Оружие оставлять? - через силу пошутил Кроос, однако адьютант только рукой махнул.
- Командующему ВВС республики - можно.
- Какой командующий? - разозлился Кроос. - Какие ВВС? Я - только капитан, а в моих ВВС полторы сотни юнцов, едва закончивших авиашколы!
Адьютант молча вытащил из ящика письменного стола папку, протянул ее Кроосу и осведомился:
- Ваше личное дело. Знаете, сколько в нем представлений на звание? И все, представьте себе, с пометкой "отказ представленного"!
- Да знаю я! - с сердцем ответил Кроос. - Ну не может генерал полком командовать! А у меня - только полк! И мой полк и есть - все наши ВВС!
Адьютант спокойно сунул папку обратно в ящик стола и сухо заметил:
- Полгода назад летал ты один. Помнишь?
- Помню...
- Входи, Кроос. Он ждет...
Кроос вошел.

Кабинет командующего был похож на своего хозяина. Генерал, привыкший за тридцать лет службы к гарнизонному быту, не признавал роскошных интерьеров. Просторный и светлый, его кабинет был обставлен стандартной мебелью, главным элементом которой был огромный стол с картой района боевых действий, занимавший почетное место в центре кабинета. А видавший виды письменный стол в углу отличался запустением. Командующий войсками республики лишних бумаг не терпел. "Зачем мне штаб, если бумаги валяются у меня на столе?" - Спрашивал он, бывало. И бумаги не валялись.
Генерал стоял у окна и любовался дождем.
- Разрешите, господин генерал? - спросил Кроос, входя.
- А, здорово, парень! - слабо улыбнулся генерал, обернувшись к вошедшему. - Входи, входи... Чаю хочешь?
- Так плохо? - негромко уточнил Кроос, заранее предполагая ответ.
Он знал генерала уже лет десять, с тех пор, как тот, майор еще, небрежно отложил его новенький диплом в сторону и проворчал: "Бумажки не летают и не стреляют! Можешь на него поставить чайник!.. Чаю хочешь?" Что ж? Кроос тогда быстро доказал, что не зря считался лучшим в выпуске... Потом он стал лучшим в полку. А теперь за ним охотится вся авиация Сариса, и жуткие слухи, распространяемые о нем и его "семерке" вражеской пропагандой, являются лучшим из дипломов капитана Крооса, командующего ВВС республики..

- Хуже некуда, - вздохнул генерал и ткнул пальцем в карту. - Вот, гляди сам. Здесь они начнут наступление. Завтра, на рассвете...
Кроос поглядел. И все понял. Наступление противника было намечено в горном районе, где по всем законам стратегии нельзя было наносить главный удар. Там невозможно было прорваться без огромных потерь. Там взвод мог неделями противостоять полку. Там... Там у противника был сорокакратный перевес в силах и четыре сотни истребителей на прифронтовых авиабазах. Прорвавшись, противник выходил на равнину... Десятки городов, тысячи деревень... Миллионы людей, обреченных на смерть. Кроос даже сейчас, на третьем году войны не понимал, почему враг творит геноцид, полностью уничтожая население захваченных территорий. В его голове не укладывалось, как можно мстить потомкам за разгромленную тысячу лет назад их предками империю? Как можно в наши цивилизованные времена расстреливать женщин и детей? Кроос не понимал, как могли настолько сойти с ума решительно все жители Сариса. Не мог понять...
Кроос понимал только, что отступать некуда.

- Прорвутся? - спросил, наконец, Кроос.
- Нет! - Отрезал генерал. - Не прорвутся. Но город придется оставить... Сейчас мы эвакуируем население.
- На северо-восток, через реку? - уточнил Кроос.
- Да, - вздохнул генерал. - Семьдесят тысяч человек...
Генерал немного помолчал, а потом грохнул кулаком по столу:
-Эх, знать бы раньше! Хоть на пару часов бы раньше! Уже всех переправили бы...
Перед глазами Крооса встало... Горная долина, в которой собрались семь десятков тысяч мирных людей. А впереди - бутылочное горло переправы. Впереди - жизнь!.. И вокруг, на холмах, оскалившиеся боеголовками и орудийными стволами батареи ПВО. И на их пультах - ветераны. Волки ПВО, которых так ненавидит пропаганда Сариса. На пультах - люди, которым не нужны приказы. Небо давно расчерчено на сектора, пальцы на кнопках... Они уже почти мертвы, и знают это. Но они сделают все, чтобы спасти людей. И не смогут...
- Мы не успеем к рассвету! - с трудом продолжил генерал. - Наше счастье, что у противника стратегической авиации нет. А у тактической потолок маловат, так что над горами не пройдут...
- Я тоже не пройду, - усмехнулся Кроос. - Но я все понял, господин генерал. Я полечу. Только я долго не продержусь, Вы же понимаете!
- Да забудь ты про чины! - рявкнул генерал. - Я бы сам полетел, ты знаешь! Но отлетался я. Два года, как отлетался!
- Знаю, командир, - серьезно и тихо ответил Кроос. - Все нормально будет. Я продержусь. Только бы на переправе все гладко прошло...
- Будет гладко, парень. Не сомневайся, - пообещал генерал, никогда не дававший пустых обещаний. - Они все понимают.
Помолчали. Потом генерал как-то неуверенно предложил:
- Может, личную эскадрилью свою возьмешь?
- Нет смысла, - покачал головой Кроос. - Мальчишки еще. Ни у кого из них нет опыта горных полетов... Там же в ущельях летать придется, а они еще не умеют. Только погибнут бессмысленно. Жаль... Пусть учатся, пока могут. Через полгода у нас опять будет военная авиация. Если мои мальчишки не погробятся теперь. Береги их, командир. И... - меняя тему и тон. - Полчаса я попробую продержаться. Это... - Кроос немного подумал. - Это примерно до восьми утра. А мою эскадрилью прикажи перебросить к переправе. Там они полезнее будут. И передай, что если хоть одна ракета в переправу угодит... Ну, они меня знают... Разреши приступать?
Генерал помолчал, поглядел Кроосу в глаза и сумрачно ответил:
- Двигай. И... спасибо тебе...
Кроос кивнул, отдал честь, повернулся и направился к двери. И, тогда услышал упрямый и твердый голос своего давнего командира:
- Живым вернись! Это приказ!..

Светало... Где-то на юге в это время танковые колонны вползали в горы, артиллерия начинала обстрел оборонительных позиций армии республики. И каждую дорогу, каждую горную тропу заполняли войска южан. А с аэродромов уже взлетали истребители, чтобы бомбить переправу, забитую беженцами. Семьдесят тысяч человек в это время переправлялись через стремительную горную реку. Налет авиации противника обрекал их на смерть. И спасти их мог только один человек. Один пилот. Один из лучших в мире пилотов. Капитан Кроос.
Ну вот и пожил своё, думал Кроос, поднимая в воздух свою "семерку"... Теперь бы продержаться подольше...
Он знал этот район. Он до войны здесь служил в авиаполку, от которого уже на десятый день войны остался он один. Три довоенных года он летал в здешних лабиринтах. Налетал несколько тысяч часов, стараясь заглянуть в каждое ущелье, облететь каждую гору... Как чувствовал - пригодится. И вот теперь пригодилось! Никто в мире не знал этот район так, как он. Кроос выбрал ущелье, которого противник не сможет миновать. И там, в природном лабиринте, вражеские истребители можно будет встретить.И попробовать в одиночку продержаться против полусотни. Здесь - в лабиринте - это было не так безнадежно, как на равнине... Эх, ракеты надо бы поберечь...
Он успел глянуть на часы, поймав в прицел первого. И дал очередь из пулемета.

Шли минуты. Кроос уворачивался от ракет и пулеметных очередей, привычно уходил в хорошо знакомые ему ответвления лабиринта. Четыре истребителя южан, погнавшиеся за ним, не вписались в поворот, и горели внизу. Противник раз за разом пытался его окружить, чтобы заставить сесть. Но пилот знаменитой "семерки" в плен сдаться не мог. Права не имел. Рвались внизу пролетавшие мимо него ракеты, высекали искры из скал пулеметные очереди...

И надо же было случиться, чтобы взрыв ракеты, разворотивший склон горы, пробудил спавшего в ней дракона.
Первое, что сделал дракон после пробуждения, было тщательным сканированием ситуации на поверхности. И результаты дракона изрядно удивили. На поверхности шел бой. Обычный воздушный бой, только вот участвовали в нем люди на нелепых приспособлениях с неподвижными крыльями.
Ничего удивительного, решил дракон. Видимо, людишки за минувшие века научились создавать приспособления, позволяющие держаться в воздухе. Какая глупость! Летать они все равно не научились! Не дано это людишкам! Только и могут, что множеством нападать на одного... Впрочем, грохот взрывов дракона впечатлил.
Сколько же веков прошло? - задумался он. - В мои времена эти дикари стрелами обходились... Да, убивать они, похоже, наловчились. Теперь даже дракон, видимо, серьезно рискует, выходя против полусотни людишек... Кто бы мог подумать?..
Стоп! - остановил себя дракон. - А ведь этот один - не человек! Манеру и почерк не скрыть. Ха-ха! Смешно: людишки возомнили себя равными драконам, а единственный дракон им зачем-то подражает!.. Да, облик он принял умело. Не сразу и отличишь... Даже первичное сканирование не помогает. Можно, конечно, и глубже просканировать, но о вежливости тоже забывать не следует. Грубо это - сканировать без разрешения. И ответом будет вызов на поединок. Лучше подождать, пока Одиночка завалит возомнивших себя драконами людишек, а уж потом просканировать. Или просто спросить? Можно и так... И зачем он, интересно, принял этот нелепый облик? Наверняка неудобно... Что за бравада?

Выбравшись на поверхность, дракон скопировал облик Одиночки. И даже на мгновение удивился своему выбору.
Эх, как же приятно снова летать, слышать свист ветра в ушах, всем телом ощущать ледяной холод неба... Дракон рванулся вперед и некоторое время увлеченно носился по скалистым коридорам горного лабиринта, наслаждаясь свободой и чувством единения с небесами.
Любопытство, однако, пересилило, и он, наконец, решил вернуться к месту боя.
Там немногое изменилось. Внизу, на земле, горели несколько машин, и еще две, пока держащиеся в воздухе, готовы в любой миг сорваться в последнее пике. Да, один сорвался, оставляя дымный след. Взрыв внизу, гневный грохот потревоженных камней, новая нота в яростной песне небес и древних гор...
Дракон даже немного позавидовал Одиночке, его счастью боя, превосходящему сейчас даже счастье полета...
Десяток людишек Одиночка завалил. Осталось их около сорока.
Нет, подумал дракон. Этот одиночка - большой оригинал. И не надоедает ему человеком прикидываться? Ну десяток же завалил, неужели не хватит? Прими истинный облик, спали остальных! Проголодался, поди, уже!

Резкая боль прервала размышления дракона. Три летательных приспособления людишек приближались к нему и с их крыльев рвались раскаленные кусочки металла, рвавшие его чешую.
Привычно дракон наложил на себя целительное заклинание, сделал вираж и встретил всех троих пламенем.
Что ж? - усмехнулся дракон. - Я не лез в бой. Сами напросились... Извини, родич: я не хотел мешать тебе, но со мной решили поиграть.

Дракон выбрал себе западный край ущелья, чтобы не мешать Одиночке, зажатому людишками на восточном краю. Впрочем, Одиночка умело маневрировал, и из ловушки быстро выскользнул. Облик ему, видимо, очень мешал. Этот облик и дракону очень мешал, но дракон начал понимать сородича. У этого Одиночки был вкус! Одолеть врагов в неудобном облике - это элегантно. Это красиво. Дракон решил, что не станет сканировать Одиночку после боя, а попробует с ним поговорить. В конце концов у кого можно выяснить, что творилось в мире с тех пор, как он залег в спячку, если не у сородича?

Дракон сжег еще троих людишек. Это не мешало ему размышлять. Но - погруженный в свои думы - он не сразу заметил, как Одиночка, развернувшись и сделав пируэт, дал длинную очередь в его направлении.
Зачем? - успел удивиться дракон. - Что за странная тактика? Хочешь драться, давай! Но чтоб эти дикари не мешались!
И тут взрыв за его хвостом объяснил все. Он сообразил, что за тысячелетия сна отвык от боев! И забыл о том, что противник может атаковать сзади. Этот Одиночка... Этот странный Одиночка спас ему жизнь. Почему? Какая ему выгода? - недоумевал дракон. - Зачем он это сделал?

А вот себя Одиночка спасти не успел. Пулеметная очередь разворотила кабину. И потерявший управление, объятый пламенем самолет рванулся вниз...
Ну нет! - решил дракон. - Я еще расспрошу тебя, зачем ты это сделал?
И снова метнул заклинание. Погасло пламя. Самолет уже не падал. Он медленно планировал вниз.
Десяток врагов стреляли в раненного, стараясь добить его. И у дракона лопнуло терпение. Ему расхотелось играть. Дракон, приняв истинный облик и мгновенно набрав высоту, с которой даже горы выглядели холмами, в считанные секунды сжег всех. И начал снижаться, чтобы сесть поближе к раненному Одиночке.

Места не хватало. Ему пришлось сменить в момент приземления облик на ненавистный человеческий.
Непривычно высоко над его головой мерцали на солнце оледеневшие вершины гор. Дракон шел по зеленой траве к разбитому самолету, снова поверхностно его сканируя. И тут странная, неведомая ему прежде боль в сердце заставила его остановиться. Он понял... Он впервые понял то, что должен был понять с самого начала: этот серебристый аппарат с золотой молнией на фюзеляже был не иллюзией и не трансформой. Это был истинный облик. И не драконом был Одиночка. Нет, не драконом...
Где-то там, внутри искореженного самолета, еле тлела, постепенно угасая, жизнь человека, умевшего летать, как дракон, чувствовавшего ветер и небо, как дракон, но при этом знавшего нечто такое, чего ни один дракон никогда не знал. Нечто глупое, бессмысленное, невыгодное... Очень человеческое... Нечто такое, без чего дракон уже не смог бы жить...
Приблизившись к самолету, он тщательно наложил целительное заклинание на Одиночку. И, примерившись, начал раздирать обшивку. Потом он вытащил тело из залитой кровью кабины, осторожно опустил его на траву, просканировал... Одиночка был жив. Дракон, волнуясь, как юнец перед первым полетом, бережно снял с него шлем, чтобы увидеть лицо человека, которого отныне будет звать братом.